Богач, бедняк... Том 2 - Страница 116

116

Сквозь грохот джаза, к которому добавлялось его тяжкое, вырывавшееся со свистом дыхание, он слышал визг Джин, но ее крики доносились глухо, как будто она была где-то далеко от него.

Данович знал, что Томасу трудно двигаться, и теперь старался обойти его сзади. Томас с трудом повернулся. Данович бросился на него, но Томас нанес ему сильнейший удар молотком повыше локтя. Рука у того безжизненно повисла, но он все еще угрожающе размахивал здоровой рукой. Томас, заметив брешь в его защите, ударил его в висок – удар оказался не прямым, скользящим, но и его оказалось вполне достаточно. Данович, зашатавшись, упал на спину.

Томас кинулся к нему, сел на него верхом и занес молоток над его головой. Противник тяжело дышал, закрывая лицо одной рукой. Томас трижды опустил молоток – нанес мощные удары по кисти, по плечу, по локтю, и все было кончено. Обе руки Дановича неподвижно вытянулись вдоль туловища. Томас снова взмахнул молотком, чтобы его прикончить. Глаза югослава затуманились из-за животного страха, он зло, в упор глядел на Томаса, а из виска его текла по лицу струйка крови.

– Прошу тебя, прошу, – закричал он, умоляя. – Пожалуйста, не убивай меня. – Он уже не кричал, а визжал.

Томас все сидел на груди Дановича, восстанавливая дыхание, с молотком, все еще занесенным над его головой. Если кто и заслуживал, чтобы его убили, так только этот тип. Фальконетти тоже этого заслуживал.

– Ладно, пусть кто-нибудь другой выполняет эту грязную работу.

Томас, перевернув молоток, глубоко загнал его ручку в зияющий рот Дановича с дергающимися губами. Он слышал, как хрустнули его передние зубы. Он не мог больше убивать, но изувечить – это другое дело.

– Ну-ка помоги мне! – сказал он Джин.

Она сидела на матраце, прижав обе руки к своей груди. Тяжело дышала, как будто и она принимала участие в драке. Джин медленно встала с койки, неуверенно, пошатываясь подошла к нему и, взяв его под мышки, потянула на себя. Он с трудом поднялся на ноги и, сделав шаг, чуть не упал на дрожащее тело Дановича. У него кружилась голова, и каморка плыла у него перед глазами. Но, несмотря на это, он ясно соображал. Увидев белый плащ, висевший на спинке единственного здесь стула, он сразу понял, что это плащ Джин.

– Ну-ка надень, – сказал он ей. – Нельзя же идти через весь ночной клуб в разорванном свитере.

Может, ему вообще не придется дойти до выхода. Поднимаясь по лестнице, он обеими руками помогал своей ушибленной ноге, с трудом преодолевая одну ступеньку за другой. Данович остался там, в каморке. Он лежал на цементном полу с молотком, торчавшим из его обезображенного рта, откуда вытекала, пузырясь, кровь.

Когда они проходили под аркой с неоновыми надписями «Туалеты и телефон-автомат», на сцене уже появилась другая стриптизерша. Спектакль с раздеванием в «Порт роз» шел без остановки. К счастью, в салоне было темно, так как все софиты были повернуты в сторону «артистки», одетой в черный костюм наездницы, в котелке и с хлыстом в руках. Тяжело, всем телом опираясь на руку Джин, Томас старался не сильно хромать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Они были уже почти у выхода, как вдруг их засекла эта троица с девушкой, сидевшая за столиком рядом с выходом. Один из них встал и крикнул по-французски: «Allo! Vous la. Les Americains. Arrкtez. Pas si vite»1.

Но им все же удалось выскользнуть за дверь на улицу. К счастью, им пришлось пройти немного – мимо проезжало такси и Томас его окликнул.

Джин с трудом затолкала его внутрь, потом протиснулась в машину сама, и такси тронулось по направлению к Антибу. Им удалось все же опередить этого клиента, который выбежал из бара за ними.

Томас, весь измочаленный, устало откинулся на спинку сиденья. Джин в своем белом плаще забилась в дальний угол, подальше от него. Он и сам с трудом переносил собственный запах, смешавшийся с запахом Дановича и крови в этом мерзком подвале, и не винил Джин за то, что она пыталась отстраниться от него, чтобы не нюхать эту вонь. Вскоре Том то ли отключился, то ли заснул. Он так и не понял. Когда открыл глаза, машина ехала по улице, ведущей в бухту. Джин безутешно плакала в своем уголке, но сегодня она уже не сможет причинить ему никакого беспокойства.

Томас вдруг фыркнул, когда они подъехали к месту швартовки «Клотильды». Этот странный звук всполошил Джин, и она даже перестала плакать.

– Чему ты радуешься, Том? – спросила она.

– Да я вспомнил врача из Нью-Йорка, – объяснил он. – Он запретил мне делать резкие движения и напрягаться. Хотелось бы посмотреть на выражение его лица, если бы он увидал меня сегодня в этой каморке.

Он заставил себя без ее помощи выбраться из машины. Расплатившись с таксистом, заковылял вверх по трапу за Джин.

Вдруг у него снова закружилась голова, и он чуть не свалился с трапа в темную воду.

– Проводить тебя до каюты? – предложила Джин, когда они наконец поднялись на палубу.

Он от нее отмахнулся.

– Иди вниз и сообщи мужу, что ты вернулась. И придумай для него любую историю, чтобы объяснить то, что случилось с тобой.

Она, подавшись к нему, поцеловала его в губы.

– Клянусь тебе, что больше не возьму в рот ни капли спиртного до конца своей жизни, – твердо сказала она.

– Ну да ладно, – сразу подобрел он. – Тем не менее у нас все сложилось удачно, не находишь?

Он потрепал ее по гладкой детской щеке, чтобы смягчить свои слова, и глядел вслед, когда она через салон шла к своей каюте. Потом, превозмогая боль в ноге, подошел к своей, открыл дверь. Кейт не спала, и в каюте горел свет. Увидев, как его разукрасили, она лишь издала хриплый сдавленный звук.

116